О.Л., Псков
В
одном женском монастыре жили сестры- монахини. И была у них, как полагается, мать - Игумения,
самая толстая и уважаемая. Она вела
уединенный образ жизни и редко выходила из своей темной келейки, где жила
вместе с келейницей. Там-же и
трапезничала. Сестры ходили к ней за
советом и благословением. Мать - Игумения
ведала всей хозяйственной и духовной жизнью монастыря и распределяла
послушания.
Основным
рукоделием сестер было вязание, а еще они ловили мух, потому-как все были…паучихами.
Такими- уж их сотворил Господь!
Сестры-
паучихи были трудолюбивы и целомудренны, как и подобает настоящим монахиням. Пауков- самцов они ненавидели и воздавали им
равную честь с мухами.
А
уж, какие были искусницы! Придумали
соревноваться, чья паутина больше, красивее, прочнее. Потом это им надоело, и они занялись
украшательством своих паутин мелкими мушками - словно бисером, крупными - словно
жемчугом, вкрапляя толстых зеленых мух и рыжих тараканов. А по краям в тонкое кружево вплетали изящных
молек. Когда их паутины освещало солнце,
они сияли как золотые.
И
пришло как-то на ум паучиный их Игуменье занять сестер благоукрашением их
древней соборной церкви. С большим
воодушевлением сестры принялись за новое послушание, и через месяц храм засиял
новым благолепием. Иконы были украшены
новыми ризами, а для особо чтимых икон были отобраны самые красивые мухи и
самые жирные тараканы. Игумения была
очень довольна. Сестры потрудились на
славу.
Однажды
в монастырь приехали знакомые спонсоры. Не
пауки, и не тараканы, а самые настоящие, на настоящих машинах. Осмотрели соборный храм, и прочие строения и
прямо к Игумении.
-Что
это,- говорят,- здесь творится? Везде грязь, паутина!
А
дело в том, что в монастыре кроме паучих, жили еще и самые настоящие сестры-монахини.
И у них тоже была своя Игумения. Вот к ней-то и пошли спонсоры. Не дураки-же они были, чтобы с пауками
разговаривать!
Настоящие
монахини были то-ли нерадивы, то-ли невнимательны, а быть может паутина им даже
нравилась, потому-как многие из них тоже умели вязать и в миру даже были
искусными вязальщицами.
Но
спонсоры были людьми ограниченными и в вязании не понимали.
Игуменья
страшно испугалась. А ну-как спонсоры
перестанут давать деньги! Срочно всех
сестер сняла с послушаний, выдала кому метлу, кому тряпку и велела к утру все
вымести и вычистить. Сестры прилежно
исполнили послушание. А спонсорам, дабы
загладить свою оплошность, приготовили вкусную трапезу.
Спонсоры
поели и подобрели. И так их вдруг растрогала
убогость монастыря, учтивое обращение и кротость молодых сестер, а особенно
вкусная трапеза, что пришло им на ум благоукрасить соборную церковь. Игумения, правда надеялась получить деньги на
недостроенный сестринский корпус с больничкой и домовой церковкой или хотя-бы
на колокола, но возражать не решилась.
И
пошла тут работа. Иконы обмерили и
заказали на них богатые ризы и резные позолоченные киоты. А в церковь накупили блестящих подсвечников,
похожих больше на самовары. Прежде
уютную церковь стало не узнать. Иконы забили в блестящие оклады, что и ликов- то
почти не осталось. Так, что-то там чернело в дырочках. А особо древние и чтимые
иконы вставили в киоты с резными позолоченными виноградами, голубями и
херувимами.
Теперь
сестры молились и ставили свечи толстым херувимам, и любовались своим
отражением в пузатых самоварных подсвечниках.
Спонсоры
остались очень довольны новым благолепием. А сестрам дали указания, как протирать
подсвечники, чтобы не испортить блеска.
В
следующий свой приезд спонсоры привезли деньги на подвесные потолки,
пластиковые переплеты и ванну джакузи.
Не потому, что все это здесь было нужно. Просто им так изволилось.
Игумения
и сестры на этот раз восприняли новшества спокойно. Они изменились. Сестры получили в подарок каждая по
мобильнику и могли переговариваться, не оставляя своих послушаний. Это было удобно и современно.
Однажды
в монастырь приехал один известный богослов, публицист и ценитель древней
живописи. Он изумился тому, что здесь
увидел и долго беседовал с Игуменией, не стесняясь в выражениях.
Беседа
эта так огорчила Игумению, что она слегла.
Врачи осмотрели ее и решили, что
с соборованием надо поторопиться. И
вспомнила Игумения о часе смертном и захотелось ей помолиться, как когда-то
молилась она перед древним храмовым образом Николы Чудотворца. Едва поднялась с постели и добрела до храма
Игумения, но перед образом не могла молиться.
То, казалось ей, толстый херувим ей подмигивает, то видела, что
подсвечник плохо почищен. А самого
Святителя так и не увидела, будто закрылся он от ее недостоинства золочеными
ризами. Горько стало тут Игумении и
поплелась она в сад, и молилась там под яблоней и много плакала. Так и уснула.
И говорят, будто во сне явился ей Никола Можайский и все грозил мечом и
на храм свой древний указывал. И приняла
она и сон и болезнь, как себе вразумление держаться древнего благолепия. Позвала Игумения сестер и велела им всю
красоту с икон поснимать и из рухлядной все их прежние простенькие подсвечники,
взамен самоварных повытащить. И стала
поправляться Игумения, а когда все это богатство продала, то и совсем
поправилась. Правда, продала по-дешевке,
но зато с явной выгодой для монастыря- хватило как- раз на колокола.
С
тех пор полюбили в том монастыре все древнее.
И молиться стали все больше при свечах, и пение знаменное разучили. А благоукрасителей всяких и на порог
церковный не пускали. Так вот! Мирское - миру!
А
матушка Игумения отвратилась всего внешнего и занялась настоящим монашеским
деланием - умной молитвой.
Спонсоров
у монастыря стало поменьше и сестрам приходилось много трудиться. Они завели свою иконописную мастерскую, пасеку
и огород. Научились печь хлеб, косить
сено и делать удивительно вкусный сыр и творог.
Даже старенькие слепые монахини занялись вязанием ковриков и Иисусовой
молитвой.
И
паучихи тоже занялись вязанием. Но
теперь уже в рухлядной, куда они переселились вместе со своей Игуменией-паучихой. Сюда сестры стаскивали все ненастоящее и
малоценное, что не продашь, а выбросить жалко.
Здесь паучихи устроили свою моленную и навели свое паучиное благолепие. И никто их не гонял.
А
монахини над Святыми вратами написали Николу Можайского с мечом в одной руке и
храмом в другой. Говаривали, что образ
тот стал являть чудеса. На одних смотрел
грозно, на других милостиво. Иным храм
протягивал, а иным и мечом грозил, и во врата не пускал.
0 коммент. → В одном женском монастыре
Отправить комментарий